Суть данной проблемы заключается в том,
чтобы найти и определить те параметры и точки приложения, в пределах которых и
в связи с которыми проблемы
межкультурного взаимопонимания можно
рассматривать на массовом уровне, когда они формируются и закрепляются
в обыденном сознании в связи с многообразными и постоянными формами межличностного общения. В некотором
роде проблема находит соответствие в
исследовании различения между текстом и
речью, но в тоже время это не сугубо лингвистическая проблема:
рассматривается не вопрос о сложении и действии языковой нормы все в той же
устно-письменной речи, а проблема социопсихологического и философского
осмысления участниками межкультурного взаимодействия определенных циклов
действий, их оценки, возможных сценариев их развития и принятия- непринятия
морально-этических принципов, лежащих в их основе. При этом имеется в виду, что во всех этих действиях, если они
осуществляются в привычном ритме и в условиях регулярной повторяемости,
ощущается автоматизм, равно распространяющийся на акции и оценки, связанные с
обеими культурами, к которым принадлежат взаимодействующие
индивидуумы-личности, хотя каждая из них по рождению, а часто также воспитанию, убеждениям,
самоидентификации ассоциируется лишь с одной из культур. Причем, что особенно
важно в условиях тесного непрерывного контакта, его участники и контактирующие с
ними лица способны описать цели, ход, принципы, логику обсуждаемых проблем с
учетом ( и равноценным пониманием) знаково- символических, грамматических и
логических структур обоих взаимодействующих культур ( а часто и в виде
параллельных текстов на языках обеих
культур) вне зависимости от степени
различия этих языков и их формальной
буквалистской несводимости в единую семантико- знаковую систему.
До сих пор в
биолого-антропологической литературе не прекращаются противоречия, вызванные
весьма давно сформировавшейся гипотезой о прямой связи и зависимости физических
антропологических качеств и социо-психических особенностей индивидуумов и этно-антропологических групп.
Именно эта проблема превращает обычную биолого-антропологическую дисциплину –
расоведение в предмет социально- политических и этнокультурных
противоборств. С этим кругом проблем
связан еще и феномен метисации, воздействие
этого биологического явления практически остается очень мало изученным.
Отрицательное воздействие на развитие соответствующих исследований оказали
все периоды активности, связанные с
фашистской доктриной. В послереволюционный период в России и СССР
сформировались представления, связанные с безоговорочным принятием
биологического, этнического, социального, правового, религиозно-этического равенства, причем проблемы эти получали
исследовательские трактовки и основанные на них позитивные разрешения до тех пор, пока страна не вступила в
прямую идеологическую конфронтацию с фашизмом, как идеологией, претендующей на научное
обоснование, и государственно-политической системой. При возникновении подобных
государственно-политических противоречий все идеологические проблемы
переводились в ранг идеологических догм,
которые не подлежат диалектическому анализу, а могут оцениваться только
позитивно, чтобы укреплять идеологическую базу политики, а не подрывать ее
основы отдельными аналитическими разработками, которые своими бесстрастными
положительно-отрицательными оценками, неприятием идей политической необходимости, в условиях государственно-политического
противостояния, могли воздействовать на умы невежественной
массы, прививая ей сомнение в
отношении единодушно отстаиваемых
идеалов ( должен оговориться, что
данный текст не является прямым и безоговорочным изложением мыслей
автора по исследуемой проблеме: это как раз та самая идеологическая мифологема,
которую обычно подставляют в трактовки отдельных особо напряженных периодов
мировой, региональной ареальной истории, когда считают возможным сделать
попытку отрешенного от страстей и эмоций анализа соответствующей ситуации,
дистанцированного , к тому же, от взгляда очевидца и оценок участника – живого свидетеля). Дальнейшее исследование этой проблематики происходило в условиях и
среде постепенно приближающихся к современному постмодернистскому мировоззрению,
осложненному к тому же этническими и религиозными духовными установками.
Именно наше время оказалось
наглядным примером того, что понятия здравого
смысла, научной доказательности,
истины, непредвзятости могут оцениваться
как сугубо относительные
представления, не имеющие в своем основании никакой рациональной неоспоримой идеи. Уже сам по себе такой
подход лишает правомерности все неоспоримые культурно цивилизационные
установления прошлого, обессмысливает те постулаты, на которых, хотя бы
частично, продолжает базироваться современная политическая, правовая, духовная общечеловеческая культура. Она, в свою
очередь, как данность ставится под сомнение, получая оценку исключительно в
качестве «европейских», «западных» культурных ценностей, которые к тому же
смешиваются с сиюминутными политическими установками, распространяемыми
идеологами США или их идейными и политическими противниками. Фактически, на
сегодняшний день, мы сталкиваемся с деформацией всего общечеловеческого культурного духовного
багажа, с потерей, хотя бы
частичной, идей общегуманитарной, в сущности видовой солидарности, которая
сменяется хаосом противоборствующих,
практически непримиримых систем духовных установок, которые еще в недавнем
прошлом российское и китайское руководство пытались организовать и объединить в
сложную систему многополярного мира. Однако, наибольшее, чего пока что удалось
добиться – это образование конгломератной
духовной среды на Евразийском пространстве, где, к счастью пока,
антагонистические противоречия не
достигли той критической массы, за которой с неизбежностью должны следовать
непрерывно нарастающие вооруженные конфликты. Пока их только пытаются навязать
и углубить извне ( здесь неуместно обращаться к проблемам локальных религиозно- историко –культурных
конфликтов Ближнего Востока, которые существуют теперь уже перманентно, лишь
обостряясь в случаях общего конфликтного настроя в международной обстановке).
Причем развитие таких сложных и
противоречивых духовных явлений протекает на фоне, казалось бы, всеобщей
заинтересованности в развитии глобализации
хозяйственной, экономической, бытовой, культурной, общественной жизни народов
мира. Однако. именно такие программы, как глобализация, защита прав человека,
внедрение ценностей и системы прав западного демократического мира, далеко не
повсеместно оказываются популярны и воспринимаются как гуманистические
устремления к прогрессу человеческого общества и защите равноценных всеобщих
гражданских прав.
Может быть, нигде с такой
рельефной яркостью, как в указанных поисках демократических свобод, не
проявляется и оборотная сторона противопоставления индивидуума и общества,
общества в целом и разнонаправленных групповых интересов. Собственно, по мере всестороннего оформления
западных демократических доктрин, все яснее проступает их резкая односторонность. Казалось бы
человечество могло бы убедиться в их полной несостоятельности как системы
обеспечивающей нормальную жизнедеятельность общества, обратившись к «идеальной» картине политического бытия Афин в У- 1Увв. до н.э., когда именно демократическое устройство навлекло на Афинский полис многообразные и непреодолимые бедствия. Весьма интересные,
вполне позитивные формы рассмотрения
опыта формирования демократических институтов, особенно в их соотношении с
идеями анархизма, дал в начале ХХ- го века русский юрист-политолог П.И.
Новгородцев.