Сухорукова С.М. Теория "биосферной экономики"

д.э.н. Сухорукова С.М.

МИТХТ им. М.В. Ломоносова

Теория «биосферной экономики»

Начало третьего тысячелетия знаменуется активизацией освоения ресурсов биосферы и околоземного пространства. Масштабы освоения растут, технические средства его совершенствуются. Мы наблюдаем бурный технологический взрыв, благодаря чему перед человеком скоро откроются еще более удивительные, чем сегодня, возможности «освоения». Так, в ближайшем будущем роботы возьмут на себя большую часть физической нагрузки человека и смогут работать в средах, недоступных для человека. Искусственный интеллект произведет революцию в умственном труде и в экстремальных обстоятельствах «принятие решений» возьмет на себя компьютер. Нанотехнология обеспечит контроль над материей на атомарном уровне, что принесет невиданные успехи в создании новых материалов в сфере промышленного производства. Генная инженерия сможет направлять эволюцию животных и растений, формируя новые виды, отвечающие потребностям людей. Увеличатся физические возможности и самого человека: биотехнология обещает усилить наш организм, причем само тело человека во все большей степени будет использовать искусственные компоненты, превосходящие по выносливости данные ему от природы.

Наука в скорости ошеломляющих открытий прогрессирует, получив в свое распоряжение невиданное доселе лабораторное оснащение, и поэтому все труднее прогнозировать будущее состояние техники и экономики. Не исключено, что само производство к концу века будет настолько радикально отличаться от современного, что его характер нам даже трудно вообразить. Изменится в связи с этим многое в нашей жизни, но попрежнему останется зависимость человека от жизнепригодности биосферы, для которой, все научно-технические достижения пока несут лишь возрастающую нагрузку и деградацию. По сути сегодня человек создает новую «природу» человека и биосферы. Как на это отвечает человек? - Деградацией. Как на это отвечает планета? - Омертвлением. Но почему?

Скудеющие богатства биосферы продолжают находиться в центре напряженности геополитических противостояний, поскольку «развитые» страны продолжают наращивать потребление ресурсов, продолжая при этом гонку вооружений. Им помогают ученые, которые изощряются в создании все более смертоносных средств уничтожения «противника». А население все более втягивается в гонку потребительского ажиотажа, не желая помнить, что основа их материального благополучия определяется гармонизацией отношений человека с Миром природы. Эта гармонизация возможна при гармонизации внутреннего состояния человека, что связано с его нравственным совершенствованием и пониманием личной ответственности за природоразрушительные действия. Об этом говорили все мировые религии и великие философы, начиная с глубокой древности, утверждая нравственность как глубинное содержание законов эволюции Мироздания. Но технолиберализм уводит нас от этих смыслов бытия. Гипноз мнимого «всесилия» техники заставляет забыть, что развитие человека, а не техники определяет смысл нашего существования, и что планета, искореженная техникой, есть часть бесконечной Системы Мира, существующего по своим законам «устойчивого развития». В своей хозяйственной деятельности по использованию ресурсов биосферы страны мирового сообщества этого не учитывают, что и является причиной того, что масштабы экологического кризиса продолжают расти, принимая планетарный характер.

В связи с этим возникают закономерные вопросы:

Почему называется техническим «прогрессом» то, что работает на уничтожение природы?

Почему наука «вооружает» борьбу геополитических интересов в сфере природопользования и тем самым приближает экологическую катастрофу планетарного масштаба?

Почему не только военная, но и «мирная» хозяйственная деятельность способствует деградации природы, что в условиях глобализации принимает также космо-планетарный масштаб?

Может быть в этом повинна и экономическая наука, так как предлагает не те критерии безопасного использования ресурсов биосферы? Известно, что человеку не раз помогал выход за пределы сложившихся представлений в науке. В том числе – и в экономической. Попробуем предложить рассмотрение эколого-экономических проблем в аспекте такой постановки: «космизация, как условие глобализации». При этом воспользуемся работами отечественных ученых-космистов. Это направление мысли, начавшее свой путь в России еще с конца XIX века, характеризуется привлечением внимания науки к организованности биосферы, как космо-планетарного феномена и осознанию трансцендентной сути хозяйственного использования ресурсов планеты.

«Космисты» ищут пути оптимизации природопользования не посредством внедрения отдельной технологической инновации в отдельной отрасли отдельного государства. Нет. Их интересуют закономерности безопасного использования ресурсов всей биосферы мировым сообществом в целом. Эти закономерности они связывают с реализацией принципов космо-эволюционного характера. В данном случае я опираюсь на те исследования «космистов», которые эти принципы связывают с Императивом Созидания, а экологизацию экономической науки рассматривают как поиск путей Гармонии Мира и совершенствования человека.

Эта направленность идей “русского космизма” складывается в ходе научно-философской дискуссии, начавшейся еще со второй половины XIX века. Она была связана с эсхатологическим (апокалипсическим) толкованием истории, особо усилившимся, как это бывает, на рубеже веков. Высказывались самые мрачные прогнозы для человечества. Дело в том, что идея “конца света” получала тогда обоснование не только ссылками на священное писание, но и на науку. А именно - на второй закон термодинамики, о котором в то время немало писали и размышляли. «Тепловая» смерть «разбегающейся» Вселенной была темой постоянных дискуссий. Как писал М.Волошин, открытие второго закона термодинамики породило у людей сознание того, что:

«Мы существуем в Космосе, где все

Теряется,

Ничто не создается;

Свет, электричество и теплота -

Лишь формы разложенья и распада».

Идея неумолимого распада владела умами самых просвещенных людей того времени. И немногие продолжали утверждать обратное. Интересовал вопрос о конечности жизни на планете, в том числе и в связи с неизбежным - в процессе труда - разрушением ее природы. Также как в наши дни, людей уже сто лет назад интересовал вопрос: не завершается ли на человеке - агрессивном потребителе ресурсов биосферы сама эволюция жизни на Земле? Что касается «космистов», то они несли людям оптимизм своими концепциями, поскольку верили в способность деятельно-активного человека постичь законы биосферы и использовать их в хозяйственной деятельности.“Космисты” считали, что человеку задана определенная роль для становления предстоящего бытия, гармонизированного с природой Единого Космоса, эволюционирующего в бесконечности времени и пространства. Их философия формировалась в русле оптимистичной ветви отечественной культуры. Представители “русского космизма”, если в чем-то иногда и не соглашались друг с другом, то тут единодушно отстаивали идею возможности непрекращающейся эволюции общества, противостоящего энтропии своей созидательной деятельностью.

В этом споре представляют большой интерес те теоретические положения, которые сформулировал Сергей Андреевич Подолинский (1850-1891) - представитель естественно-научной ветви русского «космизма». (1) Его основная идея сводится к тому, что: человек своей трудовой деятельностью ответственен за увеличение упорядоченности системы ”Космос-биосфера-общество”, или, как сейчас говорят, за рост ее негэнтропии. С.А.Подолинский дал естественно-научное обоснование возможности бесконечного (в пределах геологического времени) эффективного хозяйственного природопользования, но при соблюдении определенных условий, которые он и формулирует в своей концепции.(1) Исходя из космо-энергетической функции труда, он дает следующее определение важнейшей экономической категории, объясняющей возможность экономического роста: «позитивный» («производительный») труд - это труд, который прежде всего, обеспечивает сохранение Живого вещества планеты. Поскольку все живое на Земле служит проводником энергии Космос-Земля, то тем самым такой труд способствует сохранению накопленной космо-энергии. Но в ее увеличении и создании собственно «прибавочного продукта» участвует не всякий труд. С.А.Подолинский (следуя традиции физиократов) сельскохозяйственный труд связывал с созданием прибавочного продукта. Что касается промышленности, то в создании прибавочного продукта она может участвовать только постольку, поскольку вооружает «позитивный» труд земледельцев. Это мнение конца XIX века. В эпоху постиндустриальной цивилизации, информационного общества ответ должен быть иной. Какой? Об этом разговор пойдет ниже. Но из концепции С.А.Подолинского мы можем принять идею о необходимости негэнтропийного характера труда. Если следовать логике его рассуждений, то мы создали экономику рассеивания энергии. Об этом говорит обезлесивание планеты, падение биоразнообразие и мобилизация интеллектуального ресурса на создание средств массового поражения.

Конкретизацию и дальнейшее развитие идей С.А.Подолинского мы находим в трудах таких «космистов» естественно-научного направления, как В.В.Докучаев, В.Н.Сукачев, В.И.Вернадский, К.А.Тимирязев, Д.И.Менделеев, А.Л.Чижевский, В.Н.Тимофеев-Ресовский, А.Н.Тюрюканов, В.Г.Горшков, В.П.Казначеев, Н.Н.Моисеев, И.Н. Янницкий, В.Н.Лисин, А.Д.Арманд, Н.Ф.Федоров. (2) Перечень имен можно было бы и продолжить, но все равно, приходится отметить, что достаточно ограниченный круг ученых занимается проблемами гомеостаза биосферы как космо-планетарного феномена. Но в XXI веке становится совершенно очевидно, что эколого-экономическое знание уже не может носить «страновой» характер. Его территориальные границы рушатся по мере расширения международного разделения труда в сфере промышленного природопользования, а также формирования общемирового рынка технологий и постепенной унификации экономико-правовых основ промышленного производства. Глобализация экономики приводит к тому, что исчезает территориальная обособленность в хозяйственном освоении природных ресурсов биосферы, а экологическая взаимосвязанность стран заставляет думать об обще-биосферных требованиях к лимитам природопользования. Более того. Начался процесс освоения дальнего космоса с далеко идущими намерениями его использования. Так что деятельность человека уже вышла за пределы планеты.

Процесс космизации и глобализации экономики, и тот факт, что Интернет позволяет к разработке эколого-экономических программ привлекать научные коллективы всего мирового сообщества, способствует тому, что в настоящее время эколого-экономическая теория реально расширяет свои пространственные ориентиры. Но это происходит на основе тех же представлений в экономике, которые, собственно, и обусловили глобальный экологический кризис. Поэтому экологический кризис не преодолевается, а только усугубляется.

По мере ухудшения экологической ситуации растет внимание к России по причине ее огромных природных богатств и ассимиляционных возможностей для приема чужих отходов. Чтобы избежать опасности превращения в экологическую колонию «золотого миллиарда», для российской науки приобретает особое значение поиск безопасного использования ресурсов России, именно как части биосферы в ее космо-планетарных параметрах.

Переход России к рыночным отношениям и вступление ее на путь «открытой» экономики в условиях сложившихся тенденций глобализации чрезвычайно актуализировал возвращение «биосферной» тематики в российскую науку. Экологическая ситуация, угрожающая России, ставит ее перед настоятельной необходимостью теоретического обоснования принципов безопасного совместного использования биосферы. Эта необходимость обусловлена не только тем, что Россия самая богатая ресурсами страна. Она и самая большая страна в мире, и на ней фактически лежит самая большая ответственность за обеспечение экологической устойчивости развития мирового сообщества. Кроме того (и это принципиально) Россия – носительница всечеловеческой культуры. Духовными ценностями, обозначенными в науке «космистов», Россия способна обеспечить тот потенциал нравственности, который при использовании ресурсов биосферы выведет страны на мирное сотрудничество. Вот почему автор опирается в основном на работы отечественных представителей науки, и при этом только те, которые могут служить разработке «космо-биосферной» парадигмы природопользования, причем с учетом духовно-нравственной составляющей, мотивирующей достижение «общего блага».

Конечно, эколого-экономическое направление космо-биосферной ориентации в России встретит много препятствий потому, что главным критерием хозяйственной деятельности предлагается сохранение жизнепригодности биосферы, как «общего блага». Этот критерий в условиях рыночной экономики системно исключен из контекста либеральной экономической теории, ориентированной на задачи индивидуального обогащения. При этом работы отечественных «космистов» противостоят технократическим тенденциям развития современной экономической теории и ориентируют на цели духовно-нравственного совершенствования человека, Так что трудности становления теории «биосферной экономики» предсказуемы, но это не снимает актуальности задач, которые с ней связаны. Кстати сказать, трудности всегда периодически возникали в силу изменяющегося в российском обществе отношении к поиску Знания, как такового. Эти изменения влияли на методологию официально признанной науки и отражали смену целых эпох в жизни ученых нашей страны, занимавшихся проблемами «биосферизации» экономической теории. Не могло не сказаться на положении «космо-биосферно»-ориентированного мышления увлечение то марксизмом, то либерализмом, а главное - позитивизмом, которым ознаменован XX век. Тем не менее, это направление естественно-научной мысли развивалось и в работах многих его представителей сохранялись те общие черты, которые собственно и составляют его отличительное содержание. При формировании теории «биосферной экономики» автор особо выделяет следующие общие моменты в этих работах.

1. Выступая против природопокорительной стратегии индустриальной цивилизации, все «космисты» говорили о необходимости изучать закономерности природы и учитывать их в хозяйственной деятельности, обеспечивая таким образом со-трудничество с природой

2. «Космисты» цель хозяйственного природопользования связывают с задачами духовно-нравственного совершенствования человека и таким образом утверждают доминанту качественных критериев целесообразности природопользования.

3.Представители “русского космизма” выступают против конкурентной борьбы и говорят о необходимости сотрудничества в сфере природопользования с ориентацией целей на “общее благо”.

4. «Космисты» доказывают, что изучать экономические проблемы природопользования можно лишь в комплексе всех форм жизнедеятельности, объединяя различные отрасли науки в поисках Единого Знания, наполненного онтологическим содержанием.

После этого самого краткого обзора «космо-биосферного» направления в России, обратимся непосредственно к предлагаемой теории «биосферной экономики».

Положения отечественных ученых-космистов, используемые в теории «биосферной экономики», определяют соответствующее содержание таких ее экономических категорий, как:

· цена природных ресурсов,

· собственность на природные ресурсы.

· стоимость вновь созданного продукта труда.

Принципиальное отличие содержания этих категорий (по сравнению с либеральной теорией рыночной экономики) связано со спецификой исходной цели природопользования в теории «биосферной экономики» – сохранение жизнепригодности биосферы в системе космо-планетарных связей. В теории «биосферной экономики» эта цель имеет значимость вектора, направляющего содержание экономических институтов.

(Вопрос о «цели» как-то незаметно ушел из современной экономической теории. В этом повинно и увлечение синэргетикой с ее упованием на «самоорганизацию» и эпоха постмодерна, когда «не зачем и не почему» строится любая теория). В теории «биосферной экономики» обоснованному целеполаганию хозяйственной деятельности отводится фундаментальная роль. Когда ставится задача экономического роста, то, прежде всего, общество должно отдавать себе отчет ради каких целей происходит напряжение сил человека и биосферы?

Для достижения такой цели, как сохранение жизнепригодной биосферы, в данной теории предлагается не только иное содержание существующих экономических категорий, но и новые категории. Следуя принципам «космистов», автор предлагает и иную мотивацию природопользования, затрагивает пространственно-временные уровни ответственности иные, чем это принято в экономических науках природопользования, основанных на доктрине рыночной (либеральной) экономики. А, главное, при всем этом делается попытка осмысления хозяйственной деятельности, как способа самореализации человека в его космоэволюционной предназначенности с целью предотвращения экологического коллапса биосферы.

Начнем с цен на природные ресурсы.

В теории «биосферной экономики» размерность цены определяет доминанта «коэволюционности». То есть цены на природные ресурсы должны определяться с учетом того, что в процессе их использования не нарушается система космо-биосферных зависимостей, регулирующих жизнепригодность среды. Должна учитываться степень влияние изымаемого ресурса на дисбаланс экосистем. (Так при вырубке деревьев происходит нарушение устойчивости лесных биогеоценозов, которые выполняют серьезные природорегулирующие функции, включая водоохранные, климаторегулирующие и т.д.)

Сегодняшние цены на природные ресурсы, не учитывают этой системной связки и поэтому они не отражают действительной экологической ценности изымаемых ресурсов, всего вреда наносимого экосистеме. (3) Например, цены на уголь, нефть, руды, воду, древесину, пушнину и т.д. определяются как цены на отдельные искусственные товары, а не на органичные компоненты живой природы, откуда они были заимствованы. Эти цены исчисляют без учета увеличения геоэкосистемной нагрузки того региона, куда они направляются. Не принимается во внимание и возникающая деформация в сопряженности нарушенных экосистем в масштабах биосферы. Скажем, в существующей практике себестоимость тонны руды определяется трудозатратами на ее добычу и транспортировку, без учета последствий, вызванных этой добычей и транспортировкой, на уровне геомагнитных полей. (В результате мы имеем необратимые экологические изменения в регионах Курска и Урала, со многими, вытекающими отсюда социо-эколого-экономическими последствиями). Что касается «воспроизводимых» ресурсов, то их цены также не отражают всего ущерба от изъятия из экосистем для флоры и фауны планеты. Как не парадоксально это звучит, но, например, себестоимость дерева, (если абстрагироваться от чисто символической наценки на лесопосадки) в основном определяется затратами на его уничтожение. Таким образом, существующие цены на природные ресурсы не являются средством эквивалентного обмена общества и природы и не служат задачам их коэволюции. Экономические расчеты с использованием таких цен (при ОВОС, экологической экспертизе и т.д.) не способствуют сохранению жизнепригодной среды. В результате в обществе наблюдается нарастающая динамика экогенных заболеваний.

Далее. Теория рыночного либерализма рассматривает рыночные цены как самодостаточный регулятор в решении экологических проблем, считая, что в условиях рынка они, будучи ориентированы на два параметра: “спрос” и “предложение”, адекватно отражают и решают все экологические проблемы. Однако и “спрос” и “предложение» в реальной жизни не определяются свободой конкуренции, как считают либералы. Если говорить об энергоносителях, руде и т.д. то тут «предложение» монополизировано и цены регулируются геополитическими факторами. Если учесть нарастающий дефицит природного сырья, то можно предположить, что рост цен на него будет продолжаться, но определяться запросами его владельцев. Владея месторождениями стратегически важного для промышленности сырья, запасы которого в мире ограничены, монополист имеет возможность назначать на него высокую цену. Но это не означает, что цена при этом учитывает весь комплекс социо-эколого-экономических издержек, связанных с добычей, транспортировкой и последующим использованием этого сырья. Нет. Цены растут за счет роста монопольной прибыли и не направлены на решение экологических проблем. Это можно преодолеть, только в том случае, если цены будут действовать в системе экологоориентированных институтов.

Об этом говорится давно в нашей эколого-экономической литературе, но цены в сфере природопользования попрежнему не коррелируются с реальным ущербом, причиняемом среде при нарушении ее экосистемного равновесия, а определяются конъюнктурными соображениями. Чтобы снять политизированное влияние конъюнктурных факторов на формирование цен в теории «биосферной экономики» вводится понятие «жизненная ценность природного ресурса», которая определяется его ролью в связке системных связей, регулирующих жизнепригодность биосферы с учетом ее космо-планетарных параметров..

Это понятие имеет фиксируемые химические, биофизические показатели состояния атмосферы, воды и т.д., которые инвариантны и не зависят от экономической конъюнктуры, определяемой волей монополистов. Но учет «жизненной ценности» ресурса будет действенен (результативен), если «вектор коэволюционности» использования ресурсов (как целевая установка) будет заложен в категорию собственности на природные ресурсы, поскольку категория собственности на природные ресурсы в теории «биосферной экономики» является системообразующей.

Разговор о собственности имеет принципиальный характер, поскольку трактовка роли и содержания этой категории в теории «биосферной экономики», радикально отличается от ее трактовки в либеральной теории экономики.

Напомним, что категория собственности включает в себя понятия субъекта собственности и его правомочия. А правомочия подразделяются на целый спектр прав. В данной статье рассмотрим лишь правомочия владения, пользования, присвоения. (4)

Начнем с правомочия «владения».

В теории «биосферной экономики» делается упор на глобализацию института собственности. Мировое сообщество в целом является владельцем ресурсов биосферы. И каждый человек, как член мирового сообщества, по факту своего рождения имеет равное право на пользование ресурсами биосферы, как общим достоянием. Либерализм, делая упор на индивидуализацию прав владения природными ресурсами, «атомизирует» человечество именно в тот момент, когда необходимо его объединение для сохранения целостности биосферы. Но теория «биосферной экономики» при определении субъекта владения природными ресурсами биосферы исходит из того, что в XXI веке промышленное природопользование (с учетом требований сохранения жизнепригодной биосферы) сверхиндивидуально и по своим задачам, и по своему значению, и по своим возможностям разрушения среды.

Но на этом правомочии «совместного владения ресурсами биосферы» хотелось бы остановиться подробнее.

Известно, что «развитые» страны не богаты природным сырьем. Особенно в Европе. В дальнейшем их ожидает незавидное будущее с потерей лидерства и высокого уровня благосостояния населения. Поэтому геополитика этих стран сегодня направлена на то, чтобы, используя тезис «совместного владения ресурсами биосферы», реализовать его в свою пользу и за счет России. Последнее означает, что Россия, по их мнению, должна остаться сырьевым придатком Запада, так как, то, чем богаты недра нашей территории есть часть биосферы и, следовательно, принадлежит всему мировому сообществу. Как сделать так, чтобы правильный тезис «совместного владения ресурсами биосферы» не был использован во вред России? Представляется, что для этого необходимо добавить к его формулировке следующее положение: «пока существуют границы, охраняющие территориальную целостность государства и его независимость, только народ, проживающий на данной территории, имеет право владения и распоряжения своими природными богатствами». Так что тезис о мировом сообществе, как субъекте «совместного владения ресурсами биосферы» носит проективный характер, как и вся рассматриваемая здесь концепция и относится к будущему состоянию объединенного человечества, прошедшего путь духовно-нравственного преображения.

Оппоненты могут возразить, заметив, что глобализация как раз и способствует тому, что человечество объединяется в силу того, что экономика деиндивидуализируется по мере того, как возникают наднациональные структуры, как субъекты природопользования. Но дело в том, что эти наднациональные субъекты (ТНК, ФПГ и т.д.) по своей сути продолжают служить индивидуальным целям корпораций «развитых» стран, нанося экологический, социально-экономический ущерб остальным странам мирового сообщества, поскольку они не согласуют свою деятельность с общечеловеческой задачей сохранения биосферы. И при этом в процессах глобализации экономики они делают ставку на унификацию технологий и экономических институтов, обслуживающих промышленное природопользование. А тут возникает следующее принципиальное различие: в теории «биосферной экономики» утверждается недопустимость единообразия способов использования природных ресурсов.

Тут мы переходим к особенностям содержания правомочия «пользования» в теории «биосферной экономики».

Во-первых. Воспроизводство метасистемы биосферы предполагает сохранение всего естественного многообразия ее локальных экосистем. Экологи подчеркивают важность сохранения специфических черт каждого ландшафта и природного объекта в биосфере Земли, как едином организме. Но для сохранения природного разнообразия планеты необходимо сохранить этно-культурное многообразие народов как субъектов собственности в правомочии пользования. В отличие от либеральной доктрины теория «биосферной экономики» исходит из того, что сохранение биосферы возможно лишь при сохранении многообразия исторически сложившихся хозяйственных традиций различных народов, учитывающих разнообразие природных условий. Диверсифицированность субъектов пользования природными ресурсами - необходимое условие сохранения экологической устойчивости биосферы.

Глобализация, осуществляемая на основе либеральной теории – путь к превращению мирового сообщества в механизм унифицированных винтиков-народов, выполняющих функции производства, регулируемого из единого центра, представляющего интересы «Золотого миллиарда». Опасность тут состоит и в том, что одновременно идет и унификация образа жизни, миропредставлений и т.д., а это, по сути своей, есть посягательство на индивидуальность народа, тайна которой лежит за пределами нашего исторического знания. Предназначение культуры каждого народа раскрывается на протяжении тысячелетий и его роль в становлении общемировой культуры нам не известна. И поэтому насколько правомерно, взяв за эталон, например, североамериканскую культуру, подгонять под нее культуру остальных народов? Не будет ли эта унификация апофеозом диктаторства и, главное, той страны, которая претензиционно выдвигает себя лидером демократии? Известная логика поведения в этом имеется: протестантизм всегда делал упор на индивидуализм, но не на индивидуальность. Но принцип «Общего блага» в теории «биосферной экономики» не допускает спасения от экологической катастрофы ценой о б е з л и ч е н н о г о существования «спасенных».

Традиция культурного «обезличивания» строго оберегалась теоретиками классической политэкономии. В истории западной экономической мысли известно, какой критике были подвергнуты не только российские «космисты», но и экономисты «исторической» школы, которые заговорили о необходимости учета в экономической теории той национальной специфики, которая оберегает культуру хозяйствования. И классическая политэкономия и маржиналисты, как представители неоклассики, отстаивали необходимость абстрактно-логического способа исследования. То есть предлагали исходить из того, что существуют некие абстрактные, безликие производители и потребители, и, с учетом этой однотипности, они предлагали унифицированные способы использования ресурсов. Вот где корни стратегии сегодняшней глобализации мировой экономики. Главное для либералов – экономическая «оптимальность», даже ценой уничтожения культурной индивидуальности народов и уничтожения экосистем отдельных территорий, и возможного при этом экоцида. Но вслед за «обезличиванием» народов, как субъектов пользования своими ресурсами, в экономику приходит разрушение нравственных устоев хозяйственной деятельности и уход от личной ответственности за ее последствия. А вслед за этим приходит и разрушение биосферы. Теперь обратимся к вопросу о следующих двух особенностях правомочий пользования ресурсами.

Во-вторых. В теории «биосферной экономики» правомочия пользования дополняются правомочиями «ответственности» за сохранение природных ресурсов. Субъект использования природных ресурсов несет ответственность за их сохранение, как перед ныне живущими, так и перед будущими поколениями. В известной степени это в практике лицензирования в некоторых странах уже существует. Правомочие «ответственности» в институциональном плане субъективизируется до уровня коллектива, индивидуума. То есть на реализацию этого правомочия работают государственные штрафные механизмы, налоги, условия кредитования и т.д.

Предложение теории «биосферной экономики» заключается в следующем.

Исходным должен стать принцип индивидуальной нравственной ответственности человека, как первичной творческой субстанции. Прежде всего личность несет ответственность за проектирование природоразрушительной техники, ее создание, внедрение и хозяйственное использование.

В этом требовании приоритетности личной нравственной ответственности нет, собственно, никакой новизны. На нем строится европейская философия этики, начиная с Сократа – ее основателя. Сократ утверждал, что не внешние обстоятельства, законы государства (говоря сегодняшним языком – институты: налоги, штрафы, гранты и субсидии и т.д.) в конце концов, регулируют направленность поведения человека, а внутреннее убеждение в своей нравственной правоте. Читатель может возразить, что для феномена личной ответственности необходима свобода выбора. Без этого нельзя говорить об ответственности. Так вот в данном случае речь идет о той свободе, которая всегда существует, она основана на внутренней свободе выбора. Энергия воли, этика, гармония и душевный творческий покой поддерживаются самим человеком. Экономическая наука может подсказать, как создать гармоничную окружающую обстановку на основе нормирования общественных институтов. Но люди сами решают «быть или не быть». Решение, направленное на реализацию институтов принимает личность. Внутренняя свобода выбора обеспечивает ответственность. Ибо, не существуют институты, которые нельзя обойти и преодолеть. Только внутренняя твердость мыслерасположения относительно ненарушаемости своих внутренних табу (принципов) есть основа для внутренней ответственности и обретения внутренней гармонии, которая обеспечит и гармонию с внешним Миром. Так что, внутренний выбор определяет направленность научных изысканий наших ученых, а не страх перед налогом, штрафом, судом. И тут не надо ссылаться на внешние обстоятельства, экономические трудности, профессиональный долг и т.д. Тут речь идет о глубинной ответственности за сохранение жизни как таковой и о соблюдении витально-значимых прав человечества, на которые посягает ученый, инженер при создании природоразрушительной технологии.

Внутреннее убеждение нравственности поступка подкрепляется не только интуицией или профессиональным (научным) знанием о законах гомеостаза биосферы. Оно подкрепляется также всем нравственным устоем жизни, окружающей личность в условиях определенной общности людей (языковой, религиозной, культурной и т.д.) Эта общность формируется долгой исторической эволюцией народа, неразрывно связанного с конкретным природным ландшафтом своей территории. Каждый народ занимает свою экологическую нишу и несет в эволюции биосферы свою долю ответственности за ее сохранение. «Глобализация» либералов в своем стремлении нивелировать этно-культурные традиции природопользования способствует разрушению основ индивидуальной экологической нравственности, так как она (глобализация) переносит ответственность из культурного контекста, формирующего нравственность отдельного народа в плоскость обезличенных институтов.

Разговор о личной (вернее личностной) «ответственности» противоречит исходному принципу рыночному фундаментализму либеральной концепции экономики – принципу эгоизма homo economics, утверждающему стремление к индивидуальному обогащению ради удовлетворения личных потребностей любой ценой, не оглядываясь на нужды окружающих. Требование экологов о том, что хозяйственный эгоизм, воспеваемый либералами, должен уйти в прошлое, с трудом укладывается в сознании западного человека. Уже несколько веков Европейская юриспруденция строится на абсолютизации прав личности. Отсюда и требование незыблемости прав частной собственности, обеспечивающей реализацию потребностей индивидуума как субъекта собственности. Отсюда удовлетворение его потребностей за счет природы – абсолютный принцип хозяйственного природопользования. Человек – царь Природы, который имеет безусловные права распоряжаться ею и присваивать ее блага. Этот антропоцентризм соответствует атеизму, привнесенному эпохой Просвещения. Ранее верующему было присуще понимание того, что не человек сотворил мир природы и человеку не принадлежит абсолютное право распоряжения им. Природные блага даны в пользование, рачительное и бережное. (См. Библию, Коран). Но сегодня и атеисту понятно, что экологический кризис ставит всех в равное положение относительно необходимости сохранения биосферы. Угроза ее деградации заставляет понять приоритетность общей потребности в жизнепригодности среды. Поэтому в теории «биосферной экономики» правомочия пользования природными ресурсами рассматриваются как отношения взаимной ответственности за сохранение биосферы как «общего дома».

В-третьих. В теории «биосферной экономики» содержание правомочий собственности пользования формируется на основе естественно-научного обоснования законов гомеостаза биосферы. Для того чтобы эти правомочия собственности на природные ресурсы не способствовали их истощению и деградации, необходимо, чтобы содержание правомочий определялось требованиями принципов экологической устойчивости биосферы, т.е. жизнепригодности природной среды планеты. (5) Экологизация правомочий предполагает изменение отношения к природному объекту собственности вне зависимости от того, к кому это адресуется: государству, коллективу, индивидууму, ибо экологизация правомочий на природные ресурсы осуществляется с целью согласования интересов всех субъектов хозяйствования, так как жизнепригодная среда - есть «общее благо» для всего человечества. Т.е. согласно теории «биосферной экономики» при экологизации правомочий пользования речь идет обо всех субъектах хозяйствования мировой экономики, поскольку нельзя решить проблемы гомеостаза биосферы в отдельно взятой, даже самой большой, стране. Требуются экологически согласованные правомочия собственности на природные ресурсы для субъектов хозяйствования всего мирового сообщества. И, если экологизация отношений собственности на природные ресурсы биосферы будет достигнута в масштабах планеты, то для всех стран мирового сообщества это станет основой для межгосударственного согласования норм налогообложения, штрафов, кредитования, субсидий и т.д. Экологизированным отношениям собственности на природные ресурсы в масштабах планеты должна соответствовать система и внутригосударственных отношений. Иначе нельзя будет вменить отдельным государствам обязательность учета соподчиненности их экологических связей в метасистеме всей биосферы.

В теории «биосферной экономики» с правомочиями собственности связан вопрос присвоения дохода от использования ресурса. В данном случае разговор идет не о ренте, ибо эта тема детально разработана в трудах академика Д.С.Львова. (6) В данном случае речь пойдет о «присвоении» такого экологического результата природопользования, как жизнепригодная среда обитания.

Рыночная теория экономики приковала нас к цели индивидуального потребления материального результата, как главной цели экономической активности человека. Вся экономическая наука Нового времени исходит из того, что любая хозяйственная деятельность мотивируется стремлением к росту материального богатства (авансированного капитала). Протестантизм, как показано в работах М.Вебера, способствовал развитию личной хозяйственной инициативы именно тем, что стимулировал хозяйственную деятельность возможностью личного («материализованного») присвоения. Личное материальное преуспеяние расценивается Реформацией как признак благоволения Бога. В результате это и предопределило угрозу неминуемого истощения природных ресурсов, при этом постепенно стал игнорироваться трансцендентный смысл хозяйствования.

Но теория «биосферной экономики», с ее космоэволюционными приоритетами меняет представление о мотивации хозяйственной деятельности. При этом она делает упор на экологию, ибо спасение планеты становится ее непосредственной целью. Поэтому в теории «биосферной экономики» доминирует экологический результат хозяйственной деятельности. А он выражается в сохранении для человека жизнепригодной среды. Специфика этого результата состоит в следующем.

Жизнепригодность среды представлена взаимосвязанностью таких экологических благ, как чистая атмосфера, вода, незараженная почва, стабильные климатические условия и т.д. Они существуют благодаря тому стабильному круговороту вещества и энергии, о котором говорил В.И.Вернадский. Поддержание этого круговорота обеспечивается эколого-согласованной деятельностью всех субъектов мировой экономики и достигается как «кооперативный» эффект их взаимодействий. При этом, точно также, как индивидуальный выход из системы этих взаимодействий не допустим на уровне производства, точно также он невозможен на уровне потребления, поскольку экологические блага обще доступны и невычленяемы.

В эпоху рыночных отношений отрицание права индивидуального присвоения звучит как призыв революционного дележа. Но в данном случае речь идет об «общем благе», не подлежащем разделу.

Представление о равных правах на пользование общим благом встречается во всех мировых религиях. Великий «общинник» Гаутама дал это направление в буддизме еще в YI в. д.н.э. Не в меньшей степени это представление соответствует и христианству, в его ранних толкованиях, а если говорить о последующих веках, то - в учениях представителей православной ветви.

Для «рыночной» экономики абсолютизация права на индивидуальное присвоение дохода стало установкой, теоретически обоснованной либеральной концепцией экономики. Удивляет тот факт, что это обоснование родилось и действует в странах, традиционно исповедующих христианство. Почему А.С.Пушкин назвал христианство «величайшим духовным и политическим переворотом нашей планеты» ? Потому, что оно принципом хозяйствования провозглашало «со-пользование» результатом его. В Новом завете устами апостола Павла говорится следующее: «Ныне ваш избыток в восполнение их недостатка, а после их избыток в восполнение вашего недостатка, чтобы была равномерность, - как написано, кто собрал много, не имел лишнего, и кто мало, не имел недостатка. (2 Коринф. 8, 14-15; Исх. 16, 18)» Христианство призывало к накоплению благ духовных. При этом, христиане веруя, что если они «общники» в благах нетленных, то не более ли в вещах тленных», и как «общники» в мире вечном, тем более, полагали себя «общниками» в мире предвечном. И вся история первоначального христианства была пронизана идеей «общего» спасения, что потом за тысячелетия трансформировалось в идею спасения личного. Параллельно шло и признание частных прав на присвоение дохода и рост его как самоцель (протестантизм).

Конечно, вопрос о присвоении дохода всегда имел остро-социальное звучание. Здесь мы касаемся лишь вопросов, непосредственно связанных с экологическими проблемами. И в этом плане, признание того, что «жизнепригодность среды» не подлежит индивидуальному присвоению – не может вызывать разногласий.

Закончив на этом разговор о «собственности», обратимся к такой экономической категории, как «стоимость» продукта труда.

Сегодня стало очевидным, что информационная составляющая деятельности является доминирующей над всеми ее другими формами и компонентами. В связи с этим растет внимание к категории «информация», «ноосфера, «мысль». Изучая экологические аспекты воздействия нашей мысли на среду, исследователи приближаются к естественнонаучному обоснованию (с экспериментальным доказательством) реальности мысли как энерго-информационного образования, способного существовать вне нас и после нас. Эти ученые говорят о следующих состояниях вещества: как твердого, жидкого, газообразного, плазменного, а также и информационно-фазового. (С.В.Зенин) Возможно, именно в этом состоянии под влиянием тонко-полевых воздействий возможно наполнение вещества новой энерго-информацией с помощью нашей мысли. (7)Отсюда также возможно, что,если мы будем рассматривать труд в сфере хозяйственного природопользования, как способ осознанного энерго-информационного обмена со средой, то материальные блага, создаваемые человеком – суть кристаллизация его мысли. Далее логично будет предположить, что в процессе позитивного труда ( то есть при условии его коэволюционной направленности) происходит прирастание энергоинформационного потенциала, представленного в используемых природном сырье, орудиях труда. В таком случае закон стоимости будет регулировать равенство обмена продуктов труда на энерго-информационном уровне. Закон стоимости будет также стимулировать сокращение затрат труда посредством усиления вектора цели на уменьшение энтропии и сохранение жизнепригодности среды.

Возможно, при этом и сама категория стоимости получит иное название. Скажем, категория «коэволюционности». Или «космо-планетарной устойчивости». Причем, ее использование возможно не только, когда речь идет о труде, использующем природный ресурс, но и в случае межличностных взаимодействий. То есть, их позитивность (созидательность) будет определяться степенью сбалансированности энерго-информационного обмена, обеспечивающего задачи коэволюции общества и природы. В таком случае и понятие «эксплуатация» (природной системы, людей) принимает содержательно иное определение, причем поддающееся количественному измерению, но не в часах, рублях, кг и пр., а в единицах психофизической энергии.

В таком случае, может быть на смену теории «трудовой» стоимости придет теория «мыслительной» стоимости? В таком случае, если направленность мышления соответствует эволюционной задаче человека, то его труд можно считать созидательным. И продукт такого труда будет содержать реальный прибавочный продукт, поскольку такой труд способствует росту негэнтропии и его КПД будет больше единицы. В таком случае мыслительная деятельность объединенного человечества в будущем сможет осознанно и целенаправленно регулировать оптимальность хозяйственного использования ресурсов биосферы, и мировое сообщество сможет целесообразно использовать энергетические потоки на Земле, не нарушая гомеостаз биосферы и сохраняя возможность ее и своей эволюции в системе космо-планетарных связей.

Вопрос о роли «мысли» при создании новой стоимости требует еще своего изучения. О самом феномене «мысли» пишут и те, кто занимается проблемами информационной экономики и «ноосферы». Например такое определение «ноосферы», предложил Ю.М. Осипов:: «Ноосфера – основная социальная производительная сила. Не рука, не нога, даже не сам по себе организм, а именно ноосфера, исходящая из человек (и общества), их пронизывающая, ими воспроизводимая, ими творимая, и их же творящая. Ноосфера- продукт человека, но продукт со свободой от человека, способный с человеком не просто взаимодействовать, но и влиять на него, даже и пересотворять. Ноосфера – не просто производительная сила, но и творческая сила, обладающая собственной хозяйственной свободой. Это даже особого рода хозяйствующий субъект». (8)

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что при всех накопившихся разночтениях феномена «мысли», «ноосферы» и т.д. для формирования теории «биосферной экономики» обязательным является признание духовно-нравственной составляющей в мотивации труда. Мы не знаем всех тайн своего бытия, но догадывемся, что в силу каких то неведомых нам связей экономично только то, что экологично, а экологично только то, что этично.

Литература и примечания

1.С.А.Подолинский развивает свои представления в работе: “Труд человека и его отношение к распределению энергии”, опубликованной в 1880 году в Петербургском научном, литературном и политическом журнале “Слово”. В этой работе С.А.Подолинский предлагает ряд идей, которые можно рассматривать, как основополагающие для нашей теории «биосферной экономики».

2. Подробно о творчестве отдельных из перечисленных ученых см. Сухорукова С.М. «История становления эколого-экономического направления в России вт.пол.XIX-начало XXI вв.». М. ИПЦ. МИТХТ. Вып.1-6, 2002-2004гг.

3. Желание владельца компьютера отвинтить часть его деталей и при этом продолжать им пользоваться вызовет недоумение у всех здравомыслящих людей. Но почему то возможность изъятия ресурса из живой системы живой природы не вызывает сомнений, хотя речь идет о несравнимо более сложной конструкции.

4. О роли отношений собственности в ухудшении экологической ситуации индустриальной цивилизации см. Сухорукова С.М. «Мы стоим у великого распутья» \\ Дельфис. «Этика и наука будущего». М.2002. Стр. 105-106

5. Сухорукова С.М. Принципы природопользования // «Глобалистика». Энциклопедия. - М. : ЦНПП «Диалог», ОАО Издательство «Радуга».- 2003.- С.848-850

6.Д.С.Львов «Экономика развития».- М.: Изд-во. «Экзамен», 2002. Стр. 211-256; Миссия России. - М.: Издательский центр ГОУВПО «ГУУ», 2006. - С.65, 39-45

7. См. С.В.Зенин «Принципы научного обоснования био-энерго-терапии» . М. 2007

8. Осипов Ю.М. «Сознание и экономика» // «Философия хозяйства». М. МГУ. 2006 №5 (47). С.10